Apr. 7th, 2012
Каждую субботу гезы могли наблюдать, как он длинным ремнем измеряет толщину монаха в поясе.
В первую субботу он сказал:
- Четыре фута.
Потом измерил себя, сказал:
- Четыре с половиной.
И опечалился.
Однако ж, измерив монаха в восьмую субботу, он возрадовался духом и сказал:
- Четыре и три четверти.
А монах, как скоро Ламме начинал снимать с него мерку, приходил в негодование.
- Что тебе от меня нужно, пузан? - спрашивал он.
Ламме, однако ж, вместо ответа показывал ему язык.
И семь раз на дню моряки и солдаты могли наблюдать, как Ламме подходит к монаху с каким-нибудь новым блюдом.
( Read more... )
- Уйди! Дай мне помолиться богу! - просил монах.
- Молись, - говорил Ламме, - молись под веселую музыку храпа! От пива и от сна ты еще разжиреешь, здорово разжиреешь! Я в восторге.
И, сказавши это, Ламме шел спать.
А моряки и солдаты говорили ему:
- С какой стати ты раскармливаешь этого монаха? Ведь он тебя ненавидит!
- Не мешайте мне, - отвечал Ламме. - Я делаю великое дело.
В первую субботу он сказал:
- Четыре фута.
Потом измерил себя, сказал:
- Четыре с половиной.
И опечалился.
Однако ж, измерив монаха в восьмую субботу, он возрадовался духом и сказал:
- Четыре и три четверти.
А монах, как скоро Ламме начинал снимать с него мерку, приходил в негодование.
- Что тебе от меня нужно, пузан? - спрашивал он.
Ламме, однако ж, вместо ответа показывал ему язык.
И семь раз на дню моряки и солдаты могли наблюдать, как Ламме подходит к монаху с каким-нибудь новым блюдом.
( Read more... )
- Уйди! Дай мне помолиться богу! - просил монах.
- Молись, - говорил Ламме, - молись под веселую музыку храпа! От пива и от сна ты еще разжиреешь, здорово разжиреешь! Я в восторге.
И, сказавши это, Ламме шел спать.
А моряки и солдаты говорили ему:
- С какой стати ты раскармливаешь этого монаха? Ведь он тебя ненавидит!
- Не мешайте мне, - отвечал Ламме. - Я делаю великое дело.