Трамвай стоял.
Он почти вплотную упирался лобовым стеклом в корму следующего трамвая. Изгибы дороги позволяли увидеть первые два десятка трамваев, стоящих друг за другом, далее цепь вагонов терялась за углом. Примерно столько же трамваев наблюдалось позади. Водители бегали друг к другу и шушукались. Из обрывков разговора можно было уяснить, что впереди произошло что-то невообразимое.
Мы сидели в трамвае и ждали. Сначала вперёд промчалась "Скорая" со включенной мигалкой. Затем полицейский автомобиль. Спустя ещё полчаса в том же направлении проехал ритуальный микроавтобус. И, как обычно, позже всех - фургон "Почты России".
Смеркалось. Водитель включил освещение. Начиналась метель. Сквозь хлопья снега за окнами трамвая в неверном свете промелькнул бок "газели" с кривой синей надписью:
СМУТАБОРР

Он почти вплотную упирался лобовым стеклом в корму следующего трамвая. Изгибы дороги позволяли увидеть первые два десятка трамваев, стоящих друг за другом, далее цепь вагонов терялась за углом. Примерно столько же трамваев наблюдалось позади. Водители бегали друг к другу и шушукались. Из обрывков разговора можно было уяснить, что впереди произошло что-то невообразимое.
Мы сидели в трамвае и ждали. Сначала вперёд промчалась "Скорая" со включенной мигалкой. Затем полицейский автомобиль. Спустя ещё полчаса в том же направлении проехал ритуальный микроавтобус. И, как обычно, позже всех - фургон "Почты России".
Смеркалось. Водитель включил освещение. Начиналась метель. Сквозь хлопья снега за окнами трамвая в неверном свете промелькнул бок "газели" с кривой синей надписью:
СМУТАБОРР
