Два последних вагона электрички были темны и безлюдны, но двери у них открывались исправно. Я решил, что народ сбежал из-за отключенного отопления, радостно проследовал в темноту, уселся поудобнее и начал постигать неведомое.
Внутри было тепло, даже, я бы сказал, жарковато. В сумраке очень красивой сизой пеленой висел дым, преломляющий лучи уличных фонарей в неземное сияние, а часть потолка, над которой торчит пантограф, обуглилась и осыпалась клочьями. На станциях заходили люди, робко заглядывали в темноту и уходили в другие вагоны, и только два чорных человека отважились разделить со мной это тёмное, дымное и божественно пустое пространство.
Потом пришёл помощник машиниста и всех прогнал.